Часть 3 - страница 2 из 15

установлены палочки. Тонкие щепочки заслоняли от солнца одни участки, тогда как маленькие зеркала отбрасывали солнечный свет на другие. Размещенные под разными углами бумажные конусы направляли ветер в определенные точки.
Брута никогда не слышал об искусстве бонсай, особенно применительно к камням.
– Они… Очень красиво, – неуверенно произнес он.
Кивок, улыбка, маленький камень в руке, улыбка, возьми, возьми.
– Не, я не могу принять…
Возьми, возьми. Ухмылка, кивок.
Брута взял крошечный камень, похожий на небольшую гору. Он обладал странной, нереальной тяжестью – рука ощущала вес в фунт или около этого, а мозг фиксировал тысячи очень, очень маленьких тонн.
– Э… Спасибо. Большое спасибо.
Кивок, улыбка, ласковый толчок в спину.
– Камень… он как гора, только небольшая.
Кивок, ухмылка.
– Это что такое у него на верхушке? Неужели настоящий снег? Но…
– Брута!
Голова дернулась вверх, однако голос раздавался внутри нее.
«О нет!» – Брута почувствовал себя несчастным.
Он вернул маленькую гору Лю-Цзе.
– Прибереги ее для меня, ладно?
– Брута!
«Нет, нет, все это было сном… Который приснился мне перед тем, как я стал влиятельным и разговаривал с дьяконами».
– Какой, к черту, сон?! Помоги мне!
Когда орел пролетел над Местом Сетований, молящиеся бросились врассыпную.
Он описал круг всего в нескольких футах над землей и сел на статую Великого Ома, Топчущего Безбожников.
Птица была великолепной, золотисто-коричневой и с желтыми глазами, взирающими на толпу с явным пренебрежением.
– Это знамение? – спросил старик с деревянной ногой.
– Да! Знамение! – воскликнула стоявшая рядом девушка.
– Знамение!
Вокруг статуи собралась толпа.
– Сволочь это, а не знамение, – донесся откуда-то из-под ног слабый голосок, которого никто не услышал.
– Но знамение чего? – вопросил пожилой мужчина, проживший на площади уже три дня.
– Что значит чего? Это знамение! – воскликнул старик с деревянной ногой. – Это не должно быть знамением чего-либо. Очень подозрительный вопрос, спрашивать, чего именно это знамение…
– Но это должно что-то знаменовать, – возразил пожилой. – Знамение обязано к чему-то относиться. Знамение чего-то. Кого, чего. Этот, как его, рождающий падеж.
У края толпы появилась костлявая фигура, двигавшаяся словно незаметно, но с поразительной скоростью. Она была одета в джелибу пустынных племен, но несла на ремне лоток. Лоток содержал нечто зловещее, смахивающее на липкие сласти, покрытые пылью.
– А может, это посланец от самого Великого Бога?! – воскликнула девушка.
– Это просто долбаный орел, – раздался полный безнадежности голос откуда-то из-под бронзовых трупов, раскиданных у подножия статуи.
– Финики? Фиги? Шербет? Святые мощи? Чудесные свежие индульгенции? Ящерицы? Леденцы-напалочники? – с надеждой в голосе вопрошал торговец с лотком.
– А я думал, Он явится в мир в образе лебедя или быка, – произнес старик с деревянной ногой.
– Ха! – раздался проигнорированный всеми возглас черепашки.
– А вот я насчет этого всегда сомневался, – сказал молодой послушник, переминающийся в задних рядах толпы. – Эти лебеди… Им