Часть 3 - страница 5 из 15

через площадь к статуе и прислонился к бронзе, с трудом переводя дыхание.
– Я попаду в ад, – пробормотал он. – На веки вечные.
– Да всем плевать на это. А теперь… унеси меня отсюда!
Сейчас на него никто не обращал ни малейшего внимания. Все наблюдали за процессией. Одно Наблюдение за ней считалось святым деянием. Брута опустился на колени и заглянул под фигуры, разбросанные у основания статуи.
Оттуда на Бруту уставился единственный глаз-бусинка.
– Как ты сюда забрался?
– Был хороший стимул, – ответила черепашка. – Клянусь чем угодно, когда я обрету былую форму, орлы подвергнутся значительной реконструкции.
– А что собирался сделать с тобой орел?
– Унести в гнездо и угостить там обедом, – огрызнулась черепашка. – А по-твоему, что он собирался сделать?
Черепашка замолчала, поняв тщетность использования сарказма в присутствии Бруты. С таким же успехом можно было попытаться сокрушить крепостную стену меренгами.
– Он хотел меня съесть, – терпеливо пояснила она.
– Но ты же – черепаха!
– Я – твой Бог!
– Но в виде черепахи, по крайней мере в настоящее время. Я имею в виду, ну, у тебя есть панцирь и всякое такое…
– Панцирь орлов не останавливает, – мрачно произнесла черепашка. – Они хватают тебя, поднимают на несколько сотен футов, а потом… отпускают.
– Бр-р-р.
– Нет. Больше похоже на… хрусть-шлеп. А ты думаешь, каким образом я здесь оказался?
– Тебя сбросили? Но…
– Я приземлился на кучу дерьма в твоем саду. Вот они, ваши хваленые умные орлы. Все вокруг построено из камня, на камне и вымощено камнем, а они промахиваются.
– Повезло тебе. Один шанс из миллиона, – сказал Брута.
– Будучи быком, я никогда не испытывал подобных неудобств. Орлов, способных поднять быка, можно пересчитать по пальцам на одной голове. Кстати, есть твари и похуже орлов, это…
– Знаешь, а они очень вкусные, – произнес чей-то голос за спиной Бруты.
Брута мигом вскочил на ноги – с виноватым видом и черепашкой в руке.
– А, здравствуйте, господин Достаб.
Все в городе знали Себе-Рублю-Руку Достаба – поставщика подозрительно свежих святых мощей, подозрительно несвежих прогорклых леденцов на палочках, начиненных песком фиников и других давно просроченных продуктов. Он в некотором роде представлял собой стихийную силу, вроде ветра. Никто не знал, откуда он приходит и куда уходит на ночь. Но на рассвете он уже был на месте и вовсю продавал липкие сласти паломникам. Большинство паломников появлялись в городе впервые, и у них не было самого необходимого для общения с Достабом, а именно – опыта предыдущих встреч с ним. Здесь, на площади, нередко можно было увидеть паломника, пытающегося с достоинством расклеить челюсти. Впрочем, жрецы торговлю Достаба только поощряли. Многие наиболее фанатичные паломники, проделав полный опасности путь в тысячу миль, были вынуждены подавать прошения на языке жестов.
– Прекрасный получится суп. Не хочешь ли прикупить на десерт шербета? – с надеждой в голосе спросил Достаб. – Всего один цент за склянку, и учти: это только ради тебя – я, можно сказать, руку себе отрубаю…
– А это что за дурак? – поинтересовался