Часть 9 - страница 16 из 17

он совсем скрылся из виду.
Ом было пополз вперед, но, заметив скользившую по земле тень, резко остановился и спрятался в панцирь. Это была знакомая тень, тень, которая вызывает у всякой черепахи поистине смертельный ужас.
Орел камнем упал на то место, где барахталась в песке раненая черепаха, и, лениво взмахнув крыльями, взмыл обратно в небо.
Ом наблюдал за орлом, пока тот не превратился в точку. Когда от этой точки отделилась другая, поменьше, и полетела на камни внизу, он отвернулся.
Орел опускался медленно, предвкушая трапезу.
Ветер раскачивал ветки кустов, шевелил песок. Ому показалось, что он слышит колкие, насмешливые голоса мелких богов.
Святой Когтей, встав на колени, разломил жесткий пухлый лист растения.
«Приятный парень, – думал он. – Правда, разговаривает сам с собой, но этого и следовало ожидать. Пустыня по-разному действует на людей. Правда, Ангус?»
– Да, – ответил Ангус.
Ангус наотрез отказался пить противную воду, сказал, что его от нее пучит.
– Как хочешь, – пожал плечами святой Когтей, а потом воскликнул: – Так-так, а вот и угощение.
Нечасто можно встретить в пустыне многоножку обыкновенную, а здесь под одним камнем он нашел сразу трех.
Смешно, но иногда хочется пожевать чего-нибудь этакого – даже когда на обед были превосходные свиные суши в кляре, приправленные пармезаном, анчоусами, кари и обложенные клубнями ямса.
Он как раз выковыривал из зубов остатки второй многоножки, когда на гребне бархана за его спиной показался лев.
Лев испытывал странное чувство благодарности. Он чувствовал, что должен догнать тот кусок еды, который так заботился о нем, – догнать и символически от него отказаться. Но сейчас прямо перед ним сидел еще один кусок еды, который не обращал на него ни малейшего внимания и которому он был абсолютно ничем не обязан.
Он двинулся вперед и очень скоро перешел на бег.
Совершенно не подозревая о нависшей над ним опасности, святой Когтей принялся за третью многоножку.
Лев прыгнул…
И все закончилось бы совсем печально для святого Когтея, если бы Ангус не треснул льва камнем по уху.
Брута стоял в пустыне, только песок был черным, как, впрочем, и небо, а солнце отсутствовало вовсе, хотя все заливал яркий свет.
«А, – подумал он. – Значит, это сон».
Тысячи людей шли по пустыне и не обращали на него никакого внимания. Они словно не замечали даже, что идут в толпе.
Брута попытался помахать им рукой, но не смог пошевелиться. Он попытался заговорить, но слова испарились прямо во рту.
А потом он очнулся.
Сначала он увидел свет, струившийся из окна. Потом пару ладоней, сложенных в виде священных рогов.
С некоторым усилием, голова его раскалывалась от боли, Брута поднял взгляд туда, где эти руки соединялись с туловищем, шея…
– Брат Нюмрод?
Наставник послушников поднял голову.
– Брута?
– Да?
– Слава Ому!
Брута, втянув шею, попытался оглядеться.
– Он здесь?
– …Здесь? Как ты себя чувствуешь?
– Я…
Голова болела, спину жгло так, словно он лежал на углях, и почему-то ныли колени.
– Ты сильно обгорел на солнце, – промолвил Нюмрод. – И при падении сильно стукнулся головой.