от исторической буквальности в сторону придания персонажу особой глубины и такого масштаба, который не соответствует историческому прототипу. Этого нет ни в драме Пушкина, ни в "Цезаре" Шекспира; доказательство отсутствия в этих вещах метаисторической глубины.
После смерти в Энрофе художника-творца метапрообразы его творений в Жераме видят его, встречаются с ним и общаются, ибо карма художественного творчества влечет его к ним. Многим, очень многим гениям искусства приходится в своем посмертии помогать прообразам их героев в их восхождении. Достоевский потратил громадное количество времени и сил на поднимание своих метапрообразов, так как самоубийство Ставрогина и Свидригайлова, творчески и метамагически продиктованное им, сбросило пра-Ставрогина и пра-Свидригайлова в Урм. К настоящему моменту все герои Достоевского уже подняты им: Свидригайлов - в Картиалу. Иван Карамазов и Смердяков достигли Магирна - одного из миров Высокого Долженствования. Там же находятся Собакевич, Чичиков и другие герои Гоголя. Пьер Безухов, Андрей Болконский, княжна Марья и с большими усилиями поднятая Толстым из Урма Наташа Ростова. Гетевская Маргарита пребывает уже в одном из высших слоев Шаданакара, а Дон Кихот давно вступил в Синклит Мира, куда скоро вступит и Фауст.
Я хочу воспользоваться случаем, чтобы сказать несколько слов о трансфизическом значении театрального искусства. Отрицательное отношение к этому искусству со стороны христианской религиозности, как бы ни объясняли его историки культуры и даже религиозные проповедники, вызвано было тем, что христиане древности и средних веков своим, если так можно сказать, религиозным чутьем бессознательно ощущали соседство сценического искусства с древним организмом, который связан отчасти с Лилит, а отчасти с одним, еще более темным демоническим миром: несколькими страницами ниже этот мир, называющийся Дуггур, будет мною охарактеризован полнее. Дуггур связан с сексуальной сферой человечества, и хотя в средние века его не различали отчетливо, но испытывали перед его бесовскими излучениями страх, отвращение и стыд. Театральное же действо в собственном смысле может быть очень различно, даже полярно по своему трансфизическому значению. Шаляпин был глубоко прав, постясь и молясь после исполнения роли Мефистофеля. Спектакль "Жизнь Человека" был вреден и для автора, и для исполнителей, и для зрителей, потому что лишен того, что древние называли катарсисом. Все же сценические действа, проводящие актера и зрителя через катарсис - духовный подъем и хотя бы кратковременное просветление, - глубоко оправданы. Что же касается метапрообразов, то значение спектаклей Энрофа для них таково: пока Смердяков был в Урме, сброшенный туда магически-творческим воздействием Достоевского, исполнение его роли на человеческой сцене было для него отяжеляюще, тормозяще, мучительно, теперь - безразлично. Исполнение же светлых ролей или ролей, проводящих через катарсис, всегда хорошо для всех, в том числе и для метапрообразов.
На сакуале даймонов мое изложение покидает на время четырехмерные миры: теперь перед нами одинокий,