Вступление - страница 10 из 10

Я-то вижу! Словом, ты давай рассказывай. Первая история за тобой, а там поглядим.
— Ладно. Мне бы еще решить, с чего начать…
— Тогда начни с истории, которую я тоже не знаю, — просит сероглазая женщина. — И пожалуйста, пусть она не будет грустной. Печальных рассказов я от тебя уже наслушалась, на всю оставшуюся жизнь. Надеюсь, с ними покончено.
— Ну, на это, положим, я и сам надеюсь. А вот историю, которой ты не знаешь, мне, пожалуй, будет непросто припомнить. Хотя… За то время, что ты жила в Арварохе, я пару раз умудрился впутаться в дела настолько секретные, что даже ближайшим друзьям растрепать не мог. Ну а теперь-то уж точно можно. Мне нынче вообще все можно, как покойнику.
— Не знаю, все ли тебе теперь можно, и знать не хочу, — ухмыляется Франк. — Но имей в виду, здесь у нас — самое подходящее место, чтобы разглашать страшные тайны и выдавать чужие секреты. В такой юной, новорожденной, едва затвердевшей реальности все не в счет, «понарошку», как говорят дети.
— Тогда… — Макс какое-то время думает, потом решительно кивает: — Что ж, если так, будет вам история, которую я даже не надеялся хоть когда-нибудь рассказать. Но здесь, пожалуй, действительно можно.
— Вот и славно, — улыбается Франк. — Триша, у тебя готов кофе?
— Сию секунду!
Она снимает джезву с огня, ставит ее на раскаленный край плиты, щедрой рукой добавляет имбирь, а минуту спустя — чайную ложку ледяной воды. Теперь можно разливать кофе по чашкам, на дне которых уже лежит заранее приготовленная смесь: мед с лимонным соком. Именно то, что нужно, чтобы рассказчик не устал, а слушатели — не заскучали. Волшебный эликсир, уж она-то знает!
Франк ставит на стол песочные часы. Тонкая синеватая струйка льется, дрожит, шуршит едва слышно, но верхняя чаша всегда остается почти полной, а нижняя — почти пустой. Триша знает эти его часы: теперь время для собравшихся в «Кофейной гуще», можно сказать, остановилось. То есть они, конечно, двигаются, разговаривают, пьют кофе и набивают трубки, но никто не успеет ни проголодаться, ни устать, как бы долго ни тянулась беседа. А если случайный прохожий или старый друг решит заглянуть на огонек и возьмется за дверную ручку, он переступит порог не раньше, чем Франк перевернет часы. Ему там, на улице, покажется, что он медлил всего секунду, а для собравшихся в доме могут пройти целые сутки. На диво приятные, необременительные сутки, но все-таки.
«Вырыть норку во времени» — так Франк это называет. Смеется, конечно. Он всегда над нею смеется, тут уж ничего не поделаешь.
Триша представления не имеет, что именно вытворяет со временем дядюшка Франк. Не понимает и даже думать об этом подолгу не желает: жуть какая! Просто знает, что так случается всякий раз, когда он ставит на стол свои песочные часы. Триша ежится от страха и жмурится от радости: вот оно, опять началось!
Гость с любопытством косится на часы, уважительно качает головой, подмигивает сероглазой женщине, говорит: «Гляди, какая штуковина!» — пробует кофе, с удовольствием закуривает и наконец начинает рассказывать.
А Триша — что ж, Триша слушает