Часть 5 - страница 10 из 18

Эфеб. Лаяли собаки. Где-то мяукала кошка. Над городом царила смесь разнообразных приятных звуков, показывающих, что здесь живут самые обычные люди.
Вдруг чуть дальше по улице с треском распахнулась дверь, и раздался звук разбиваемой о чью-то голову большой амфоры для вина.
Тощий старик в тоге поднялся с булыжников, на которые только что приземлился, и с яростью уставился на дверь.
– Я тебе говорю, а ты слушай: ограниченный интеллект не может путем сравнения получить абсолютную истину, потому что, будучи по природе своей неделимой, истина исключает понятия «более» или «менее», – таким образом, ничто, кроме истины, не способно быть точным мерилом этой самой истины. Вот гады…
– Сам гад, – отозвался кто-то изнутри здания.
Старик, не обращая на Бруту ни малейшего внимания, с трудом выковырял из мостовой булыжник и задумчиво взвесил его в руке.
Поднявшись, он решительно нырнул в дверь. Из здания донеслись яростные вопли.
– Философы… – сказал Ом.
Брута осторожно заглянул в дверь.
Внутри две группы практически одинаковых мужчин в тогах пытались разнять двух своих коллег. Эта сцена повторялась миллионы раз в самых разных забегаловках множественной вселенной – оба потенциальных соперника рычали, гримасничали и пытались вырваться из рук своих друзей, но старались, конечно, не слишком, потому что нет ничего хуже, чем вырваться-таки из этих рук и оказаться в центре круга наедине с помешанным, который намеревается залепить тебе промеж глаз булыжником.
– Да, – подтвердил Ом. – Вот это настоящая философия.
– Но они же дерутся!
– Полный и свободный обмен взглядами, не более.
Присмотревшись повнимательнее, Брута уловил некоторую разницу между дерущимися. У одного была борода короче и очень красное лицо, и он яростно грозил пальцем другому.
– Ты обвинил меня в клевете! – орал он.
– Ни в чем я тебя не обвинял! – не менее громко орал другой.
– Обвинял! Давай, расскажи всем, что ты мне наговорил!
– Ничего такого я не говорил! Просто предположил, чтобы обозначить возникший парадокс. Если Зенон Эфебский заявляет, что все эфебы – лжецы…
– …Видите, видите?! Он снова за свое!
– …Да ты дослушай… Но Зенон сам эфеб, и это означает, что он – тоже лжец, таким образом…
Зенон предпринял отчаянную попытку освободиться. Четверо других философов потащились за ним по полу.
– Ну, парень, сейчас я тебя приложу!
– Прошу прощения… – попытался привлечь к себе внимание Брута.
Философы замерли, а потом повернулись к Бруте. Они несколько расслабились, раздался хор смущенных покашливаний.
– Вы в самом деле философы? – спросил Брута.
Тот, кого назвали Зенон, сделал шаг вперед, поправляя тогу.
– Верно, – сказал он. – Мы действительно философы. Мы думаем, значит, мы существую.
– Существуем, – машинально поправил его неудачливый выдумщик парадоксов.
Зенон быстро повернулся:
– Я уже вот посюда сыт тобой, Ибид! – взревел он и снова взглянул на Бруту. – Мы существуем, значит, мы существую, – заявил он уверенно. – Именно так…
Несколько философов с интересом переглянулись.
– Это действительно любопытно, – изрек один из них. – Свидетельством